Это будничное принятие смерти и отсутствие соплей вырабатываются со временем. Человек погиб. И никакими словами его не вернуть. И никакой пафос и громкие слова не изменят ситуацию. Каждый должен пережить это в себе. Это не черствость, не равнодушие. А понимание того, что говорить вообщем-то не о чем. Все и так все знают и понимают. Любой мог быть на его месте. Но вот в русской традиции как-то принято вспомнить погибшего добрым словом. И мне было неприятно, что все молчат. Потом его вспомнинали не раз. Без пафоса, с какой-то обидой на судьбу, что она распорядилась таким образом... Но тогда, сразу после гибели - на разговоры словно было наложено негласное табу.
Теперь о черном юморе (чтобы два раза не вставать).
У нас есть боец со своеобразным чувством юмора. Он шутит с абсолютно серьезным выражением лица и никогда не смеется над своими шуткам. Кажется, я его меющимся никогда и не видел. Первое время мне непонятно было вообще - он шутит или всерьез. Мне, кажется, именно он у нас играет роль некого голоса разума. Способного снять психологическое напряжение. Одно время его излюбленной фишкой было повторение штампов ингушских кликуш. Возвращаясь с очередной спецоперации он говорил: "Опять убили невиновного. Опять этот беспередел силовиков". Или "Эскадрон смерти провел очередную безсудную казнь". Постепенно это всем надоело. И на все подобные реплики он только и слышал "заткнись", "хватит уже", "ты достал". Он тут же начинал приводить доводы: "Но ведь суда не было?", "Но ведь его виновность судом не доказана?" и прочую софистику, так распространенную среди местных.
И вот однажды БТР задавил кота, о котором мы заботились всем отрядом. Кто-то из ребят нашел его больным полудохлым котенком и выходил. И все его подкармливали и все знали, что этот кот закреплен за нашим подразделением. Звали его Сын полка. БТР задавил Сына полка на наших глазах. Кот спал под задним колесом и механик-водитель, сдавая назад, его задавил. Естественно на операцию мы ехали с настроением ниже плинтуса. И опять же никто ничего не говорил. Молчим, едем хмурые. И вдруг мрачный голос нашего шутника: "Ну теперь-то вы не будете спорить, что это была бессудная казнь?"
Да, это черный юмор. Да, смеятся над этой ситуацией никто не хотел. Но все ржали так, что водила урала остановился, чтобы узнать, что происходит. И всем сразу стало легче.
Смерть вызывает благоговейный ужас там, где с ней сталкиваются редко. Черный юмор мне кажется самым здоровым юмором. Потому что любой другой юмор в подобных ситуациях - кощунство. А без юмора психика всегда будет под угрозой.
Journal information